А.Лазарев. Герой войны за неправое дело, USA

"Что удивило вас больше всего при сборе материала для книги?", – спросил интервьюер у Эрика Бернса, которого телезритель знает как ведушего субботней получасовой программы на канале "Фокс-Ньюс", где анализируется работа средств массовой информации. В свободное от работы время он написал "социальную историю алкоголя" в нашей стране. Бернс назвал свою книгу "The Spirits of America", или "Пьянки Америки", как перевел бы я, хотя готов рассмотреть и другие варианты.

"Нашел много любопытного, но, возможно, ничто не потрясло меня больше, чем удивительные приключения Айзи Эйнштейна – экстраординарного агента эпохи "сухого закона", – отвечал автор. – Он добился, вероятно, большего, чем Элиот Несс и другие неприкасаемые вместе взятые".

Легко понять, почему история Айсадора Эйнштейна, которого в глаза и за глаза называли Айзи, больше всего удивила Бернса. В 20-е годы прошлого века его имя гремело, и едва ли можно было обнаружить взрослого человека, не знавшего, кто это такой. Однако случается, что знаменитые герои быстро сходят со сцены и о них почти сразу же забывают. Айзи перестал быть агентом по борьбе с нарушителями "сухого закона" в 1925 году – в разгар борьбы, и уже спустя шесть лет, когда известнейший журналист Фредерик Льюис Аллен написал книгу "Только вчера: неофициальная история 20-х", он лишь один раз упомянул Айзи Эйнштейна и работавшего в паре с ним Моу Смита в обширной главе "Алкоголь и Аль Капоне". В "Энциклопедии Нью-Йорк-сити" (1995 г) Айзи упомянут в статье "Prohibition" ("Сухой закон"), но в 1350-страничном увесистом томе не нашлось места для отдельной – хотя бы 10-строчной – информации о нем. А ведь достижения Эйнштейна и Смита граничат с фантастикой: за время работы агентами – с 1920-го по 1925 год – они конфисковали почти 5 млн. бутылок спиртного общей стоимостью более 15 млн. долларов; они арестовали 4932 нарушителя закона, и 95 проц. арестованных ими были осуждены. Эйнштейн и Смит были уволены из полиции в 1925 году за... отличную службу. Им завидовали десятки, сотни, тысячи агентов, которым и не снились подобные достижения.

Особенно их раздражал Айзи, любимец репортеров и широкой публики. Начальству популярность рядовых агентов также была не по душе. Вот их и уволили. Не исключено, что поставщики и торговцы спиртным золотили ручку полицейским начальникам. Подкуп тех, кому полагалось стоять на страже "сухого закона", был обычным явлением. А усердие Айзи и Моу мешало всем.

* * *
Вряд ли в истории страны был худший закон, чем тот, который вошел в силу 16 января 1919 года, когда была ратифицирована XVIII Поправка к Конституции. Она запрещала "производство, продажу и перевозку алкогольных напитков, ввоз и вывоз их с целью потребления на территории Соединенных Штатов и на всех территориях, подпадающих под юрисдикцию Соединенных Штатов". Эта поправка к Конституции стала единственной, которая впоследствии была отменена. Ее отменили XXI Поправкой, ратифицированной 5 декабря 1933 года. Ну, а то, что происходило между январем 1919-го и декабрем 1933-го, иначе как беспределом и назвать нельзя.

"Сухой закон" был и остается единственным в истории законом, который не нарушали только те, кому противен любой вид алкоголя. Ни к одному другому закону не было такого неуважения, как к этому. За годы его существования потребление спиртных напитков не уменьшилось, а увеличилось. Вместо традиционных баров в практику вошли так называемые "спикизи" – подпольные забегаловки, где всегда торговали спиртным. Автор книги "Пьянки Америки" цитирует писателя-юмориста Роберта Бенчли, который в Манхэттене на одном квартале 52-й стрит – между Пятой и Шестой авеню – насчитал 38 "спикизи". По словам нью-йоркского комиссара полиции Гровера Уолена, в 1929 году в городе насчитывалось 32 тысячи "спикизи" – в два раза больше, чем легальных питейных заведений накануне "сухого закона". То же самое наблюдалось по всей стране.

Бушевали противники алкоголя, по настоянию которых была принята и ратифицирована XVIII Поправка и принят с целью проведения в жизнь этой поправки закон Волстеда (назван по имени инициатора – конгрессмена Эндрю Волстеда). Чего они только не требовали для борьбы с нарушителями! Уильям Крапо Дюрант, создатель автомобильной компании "Бьюик", предлагал создать концлагеря на Алеутских островах. Джон Рокфеллер настаивал на тотальной слежке – за всеми. Глава налогового ведомства Дэвид Блэйр выступил в пресвитерианской церкви с предложением расстреливать тех, кто производит спиртные напитки, и тех, кто торгует ими. Кстати, был и прецедент.

В 1924 году президентом Мексики стал отставной генерал Плутарко Элиас Каллес – яростный враг алкоголя. В предпрезидентские годы он губернаторствовал в штате Сонора и сделал его "сухим". Когда же Каллес занял высокий пост, репортер одной из американских газет поинтересовался, как ему удалось покончить со спиртным в Соноре. "Я взорвал все пивоварни и винокурни, – делился президент Мексики опытом. – Затем я арестовал нескольких контрабандистов, которые провозили спиртное через границу из штата Аризона. На следующее утро после ареста я приказал их всех расстрелять... И вот после этого закон в целом соблюдался".

К счастью, в Америке не последовали совету президента Мексики и не одобрили идею главы налогового ведомства. Здесь боролись с нарушителями цивилизованными методами. Увы, увы... Борцы – правительственные агенты – зарабатывали гроши в сравнении с теми, кто производил спиртное или провозил его из-за границы, а также с теми, кто продавал. Соблазнившийся взятками агент имел возможность разбогатеть, и пример ньюйоркца Эдварда Донегана иллюстрирует это.

В годы, предшествовавшие "сухому закону", он зарабатывал на жизнь, вылавливая в канале Гованас бесхозные бревна и продавая их на дрова. Заработанного с трудом хватало на существование его семьи, в которой было трое детей. А в 1920 году Донеган получил работу агента. Был он мужчиной видным, к тому же умел делать женщинам комплименты.

Эти качества позволили ему завоевать симпатии служащих в канцелярии главы штатного управления по борьбе с нарушителями "сухого закона". Служащие выписывали ему пропуска, дающие доступ к государственным складам, где хранился промышленный спирт. Донеган продавал пропуска бутлегерам по баснословным ценам. Через четыре месяца работы агентом он открыл первый в своей жизни сберегательный счет, положив в банк сразу миллион с четвертью. Во время судебного процесса над Донеганом его непосредственный начальник рассказывал, что был страшно удивлен, когда увидел, как агент с годовой зарплатой 2 тыс. долларов прибыл на работу в лимузине.

Случай с Донеганом, конечно же, уникальный. Миллионы заработали единицы среди агентов. Но сотни зарабатывали пятизначные суммы, десятки – шестизначные. Большинство коррумпированных агентов никогда не были разоблачены.
По сравнению с этими "блюстителями закона" Айзи был уникальной личностью.

* * *
Ко времени ратификации XVIII Поправки Айсидору Эйнштейну исполнилось 39 лет, и жена, родившая ему четверых детей, считала мужа безнадежным неудачником. То же думали о сыне и родители, мечтавшие видеть его раввином. Но Айзи учился плохо и, переменив множество рабочих мест, стал в конце концов работать на почте. Однообразная, монотонная, до омерзения скучная – да к тому же плохо оплачиваемая – служба его угнетала. Может быть, он так и остался бы почтовым служащим, если бы не "благородный эксперимент", как назвал избранный в 1928 году президентом Герберт Гувер "сухой закон". Однажды, перечитывая в очередной раз газету, Эйнштейн натолкнулся на объявление: федеральному бюро по борьбе с нарушителями "сухого закона" требовались агенты.

На следующее утро Эйнштейн прибыл по назначенному адресу, и его встретил Джеймс Шевлин, главный агент в бюро южного Нью-Йорка. Посмотрев на визитера, начальник объявил: "Нам такие не подходят!" – "Но почему!" – удивился Айзи. – "Вы не выглядите так, как должен выглядеть детектив!" – "Но это же и хорошо! – воскликнул почтовый чиновник: – Я не похож на детектива, и в этом есть определенное преимущество. Я смогу обводить людей вокруг пальца!"

Аргумент сработал. Эйнштейн стал агентом. И сколько же сотен и тысяч он обвел вокруг пальца в следующие пять лет!

Айзи действительно ничем не напоминал полицейского сыщика. В нем было от пяток до макушки 5 футов 5 дюймов, то есть 167 сантиметров, а весил этот невысокий человек 225 фунтов, то есть 102 килограмма. Но у непохожего на детектива Эйнштейна были два редких достоинства – потрясающий слух и редкая способность к перевоплощению.

Айзи жил и работал на манхэттенском Нижнем Ист-сайде, и не было в мире второго такого места сосредоточения разных языков. Шагая по улицам и прислушиваясь к многоязычной болтовне, Айзи в совершенстве овладел немецким, польским и венгерским, достаточно свободно говорил на русском, французском и итальянском, мог даже щегольнуть парой-другой китайских фраз, ну а идиш и английский он знал с детства. Бывая в кампаниях, Айзи постоянно разыгрывал сценки, изображая для приятелей то потерявшего жену и детей раввина, то спившегося грузчика-ирландца, то пришедшего с моря без улова русского рыбака, то строгого банковского клерка немецкого происхождения, то китайца-заику... Разыгрываемые им сценки всегда имели громадный успех. И сколько же он разыграл сцен за те пять лет, что сражался с нарушителями "сухого закона"!

...Вот в "спикизи" рядом с парком Ван Кортланда вваливается мужчина в футбольной форме. Как и подобает футболисту, он весь в грязи, да и ведь на дворе уже октябрь. "Я решил завязать с футболом, – говорит он владельцу заведения. – Дай мне по этому поводу рюмочку!" Хозяин не привык наливать спиртное тем, кого видит впервые и кто не произнес пароль. Но как отказать этому измученному грязному мужику! Он наливает, и мужик, отлив несколько капель в спрятанный за пазухой сосуд, объявляет: "Благодарю, дорогой! Есть, однако, неприятная новость: вы арестованы!"

...Вот в "спикизи" на Кони-Айленд входит продрогший господин. На нем купальный костюм, а сверху накинут халат. Он только что вышел из океанских вод и чертовски продрог. "Для сугреву!" – просит он хозяина и, получив "для сугреву" и незаметно сцедив несколько капель в свою тайную посудину, говорит: "Спасибо за помощь! Есть, однако, неприятная новость: вы арестованы!"

...А вот в "спикизи" неподалеку от госпиталя уверенно входит врач в белом халате. Владелец заведения никогда его не видел, но незнакомец держится, как свой, и по-свойски здоровается с посетителями в белых халатах. "Быстро, быстро, я тороплюсь!" – требует он так, будто бы через несколько минут должен начать прием. Ему быстро наливают. Он благодарит и, не забыв отлить через трубку несколько капель в спрятанный в кармане халата сосуд, говорит хозяину: "Большое спасибо! Но, дорогой, есть неприятная новость: вы арестованы!"

...Однажды Айзи зашел в "спикизи" в Бауэри и, выложив на стойку бара свою полицейскую бляху, потребовал: "Агент по борьбе с нарушителями закона имеет право пропустить рюмку!" Ну разве может хозяин отказать такому! И спустя минуту он слышит: "Есть неприятная новость: вы арестованы" – и на руках бедолаги защелкиваются наручники.
Об Эйнштейне ходили легенды – в Нью-Йорке и далеко за его пределами. Полицейские чины многих городов взывали о помощи к нью-йоркским коллегам: "Пришлите своих удальцов!" – и начальство отправляло Эйнштейна и Смита в очередную командировку.

Айзи утверждал, что стоит ему сойти с поезда в любом городе, как максимум через полчаса он произведет первый арест. Только в одном городе – в Вашингтоне – он не уложился в это время. Лишь через час – да и то с помощью местного полицейского – он обнаружил питейное заведение. Рекорд был установлен в Новом Орлеане. Сойдя с поезда и сев в такси, нью-йоркский гость спросил у водителя: "Где тут у вас можно выпить?" – "Да зачем далеко ездить!" – воскликнул шофер и вытащил из-под сиденья бутылку виски. Пассажир грустно покачал головой: "Ох, братец, есть неприятная новость..." Эйнштейн арестовал его через 35 секунд после того, как вышел из здания вокзала.

Удивительно, но факт: Эйнштейн вообще не носил оружия, он боялся его как огня, а у Смита был револьвер, и он применил его всего два раза – один раз, чтобы открыть замок, к которому не было ключа, второй – чтобы пробить дыру в бочке с виски.
И вот от таких-то агентов начальство отказалось, завидуя их славе, а, возможно, идя навстречу мафии. Шел только 1925 год. До отмены XVIII Поправки оствалось долгих восемь лет.

* * *
Слава не повредила, разумеется, дальнейшей карьере Айзи Эйнштейна и Моу Смита. Оба стали страховыми агентами и каждый заработал в последующие годы более чем по 400 тыс. долларов. Оба вошли в круг друзей всесильного нью-йоркского мэра Джимми Уокера, но, в отличие от градоначальника, любившего крепко выпить, бывшие борцы с алкоголем ограничивались на вечеринках одним коктейлем или кружкой пива.

Смиту быстро надоела жизнь на виду, и он вскоре уже проводил время исключительно в лоне своей семьи. Он умер в 1961 году, не дожив до 70-ти.

А Эйнштейн по-прежнему принимал приглашения и, как в прежнее время, устраивал спектакли, рассказывая были – и небылицы – о своих похождениях в качестве агента. Он даже написал книгу "Агент “сухого закона” №1", посвятив ее "4932 личностям, которых я арестовал, в надежде, что они не держат на меня зла, ибо я выполнял свой долг".

В день публикации книги Айзи пригласил репортеров, заранее объявив, что готов ответить на все вопросы. Как повествует Эрик Бернс в книге "Пьянки Америки", один из приглашенных спросил автора: "Верите ли вы, мистер Эйнштейн, в моральный принцип "сухого закона"?" Никогда не лезший за словом в карман Айзи внезапно замолк. Что он мог сказать о "моральных принципах"! Это была для него веселая работа, позволявшая использовать свои редкие таланты и знание языков и дурачить тех, на кого он охотился. Благодаря этой работе он стал известным и заслужил уважение жены и детей. Он стал зарабатывать на 5 долларов в неделю больше, чем на почте. При чем здесь мораль?

А репортеры ждали ответа. Молчание явно затянулось.

"Не понял, – выдавил, наконец, из себя Айзи и обратился в журналистам: – Кто следующий?"

Вопрос был, конечно, неспроста. "Сухой закон" был аморален. Он заменил необходимую, конечно, борьбу с пьянством запретом, который был бы к лицу тоталитарному, но никак не демократическому государству. Этот закон родил невиданную доселе коррупцию среди государственных – федеральных, штатных, городских – чиновников. Он способствовал расцвету мафии. Развратил страну. Вызвал массовое неуважение к Конституции. Лично Эйнштейн не был виноват в этом, но да ведь и гордиться – по большому счету – ему было нечем.

Айзи пережил отмену "сухого закона" на пять лет. Он умер в 1938 году, вскоре после ампутации правой ноги из-за начавшейся гангрены.

В 1985 году Америке показали телефильм "Айзи и Моу". Киношедевром он не стал, и о фильме забыли даже быстрее, чем о его знаменитом герое.


News Central Home \| News Central Resources \| Portal News Resources \| Help \| Login



	© 2025 RussianAMERICA Holding All Rights Reserved • Contact